Земли под небесами после длительной раздробленности стремятся к объединению, пробыв же единым целым достаточно времени, ищут свободы. Так было издревле и остается поныне.
Когда династия Чжоу начала проявлять признаки слабости, возникло семь королевств1, каждое из которых стремилось к абсолютной власти и боролось за нее с остальными. Тогда победу в борьбе одержали армии Цинь2, однако вскоре рок настиг правящую династию, породив враждующие царства Чу и Хань. И генералы Хань смогли одолеть противников3.
Звезда династии Хань вспыхнула в тот день, когда Великий Предок4, Лю Бан, убил белого змея; ее яркий свет привел семью к императорскому престолу (202 г. до н.э.). Императоры Хань успешно распоряжались наследием отцов на протяжении двухсот лет, после чего восстание Ван Мана разрушило его5. Но вскоре Лю Сю, основатель поздней династии Хань, восстановил империю6, которая просуществовала еще двести лет до тех дней, когда император Сянь был обречен наблюдать распад ее на три части, известный истории, как Троецарствие.
Путь к хаосу начался с правления двух предшественников императора Сяня - императоров Хуаня и Лина, занимавших трон Дракона в середине второго века нашей эры.
Император Хуань не уделял должного внимания честным и прилежным чиновникам и полностью доверился дворцовым евнухам7. Умирая, он передал скипетр императору Лину, советниками которого стали Верховный маршал Доу У и Императорский страж Чэнь Фань. Доу У и Чень Фань8 не желали укрепления разрушительной власти коррумпированных евнухов и задумали уничтожить их, однако Главный евнух Цао Цзе не собирался сдаваться без боя. В итоге благородная попытка Доу У и Чень Фаня потерпела крах, а сами они были казнены, лишь научив противника быть более сильным.
Во второй день полной луны четвертого месяца второго года Эры спокойствия (168 г. н.э.) император Лин отправился с торжественной церемонией в Зал добродетели. И вдруг, когда он приблизился к престолу, в зале возник вихрь, а лучи солнца - о ужас! - осветили чудовищного черного змея, обвившего королевский трон. Император потерял сознание. Преданные слуги подхватили его на руки и перенесли во дворец, трусы же и подхалимы разбежались. Змей исчез так же, как и появился.
В тот же день спустилась ужасная буря - гром, град и потоки воды обрушились всей своей разрушительной мощью на землю и не утихали до полуночи. Два года спустя столица Лоян была потрясена шевелением земной коры, а побережье страны было опустошено небывалой волной прилива, унесшей с собой всех его жителей. Очередные зловещие знамения явились десять лет спустя, во время царства Сияющей гармонии (178 г. н.э.), когда многие курицы кукарекали, будто были петухами. В новолуние шестого месяца длинная цепь мрачных облаков окутала Зал добродетели, в последующие месяцы в покоях Дракона люди видели радугу, а вдали от столицы рухнули юаньские горы, обнажая гряду огромной расселиной.
Таковы были знаки. Император Лин, пораженный очевидным недовольством Небес, издал эдикт, прося своих министров истолковать значение чудес и бед, постигших государство.
Правительственный советник Цай Юн ответил без хитрости: «Явления радуги и перемена пола птиц вызваны вмешательством императриц и евнухов в дела государства». Читая его доклад, император не раз вынужден был горько вздохнуть, и это вызвало тревогу в сердце стоявшего у трона главного евнуха Цао Цзе. Потому, он безотлагательно сообщил о произошедшем своим сообщникам, а те сразу же начали травлю Цай Юна. Цай Юн потерял высокую должность и был вынужден удалиться на покой в свое сельское имение.
Эта победа добавила евнухам отваги. Десятеро из них, пожалуй, самых жестоких и беспринципных, создали могущественную группировку, получившую название «Десятеро постоянных служителей» - это были Чжан Жан, Чжао Чжун, Чэн Куан, Дуань Гуй, Фэн Сюй, Го Шэн, Хоу Лань, Цзянь Шуо, Цао Цзе, и Ся Юнь.
Один из них, Чжан Чжан, достиг такого влияния, что стал самым уважаемым и доверенным советником императора – тот даже назвал его своим приемным отцом. Государственная администрация становилась все более порочной, и, наконец, страну захлестнули бунтарские настроения и наводнили преступные банды.
В это время в округе Цзюйлу жила иная семья Чжан: трое братьев - Чжан Цзюэ, Чжан Ба и Чжан Лянь. Старший, Чжан Цзюэ, посвятил свою жизнь медицине. Однажды, собирая в лесу целебные травы, он увидел древнего, но с необычайно свежим лицом и яркими изумрудными глазами, старца, шедшего, опираясь на посох, вырезанный из дубового дерева. Он поманил Чжан Цзюэ за собой и, приведя в пещеру, подарил ему три тома Книги Небес.
«В этой книге», - сказал он, - «изложены Важнейшие стратегмы мирной жизни. С ее помощью ты сможешь изменить мир и спасти его обитателей, но для того нужна твердая вера. Знай, едва лишь начнешь колебаться - не узришь ничего, кроме великой боли».
Чжан Цзюэ покорно принял книгу и просил старика назвать себя. «Меня зовут Святой Отшельник из Южных земель», - ответил тот и исчез, растворившись в воздухе, будто видение.
Чжан Цзюэ приступил к изучению этой чудесной книги со всей страстью, на которую был способен. День и ночь он практиковал полученные знания, и вот пришло время, когда старший брат Чжан овладел искусством призыва ветров и управления водами небес. Отныне он был известен как Мистик Пути Мира.
В первый месяц первого года Центральной стабильности (184г. н.э.) в государстве разразилась сташная эпидемия чумы, и тогда Чжан Цзюэ применил свои знания, раздавая страждущим волшебные снадобья, чудесным образом исцелявшие от болезни. Так он стал обладателем титула Магистр Мудрости и Добродетели. У Чжан Цзюэ появились последователи, приобщавшиеся к известным ему тайнам и несшие их в иные страны и части света. Они, подобно своему учителю, владели силой заклинаний и обретали все больше славы и сторонников.
Вскоре Чжан Цзюэ начал организовывать своих учеников: он установил тридцать шесть кругов, из которых большие включали более десяти тысяч человек, а малые - половину этого числа. Каждым кругом руководил свой глава, получивший военный титул - Генерал. Последователи предрекали гибель голубых небес и рождение золотых; утверждали, что начинается новый цикл, долженствующий принести всеобщее счастье примкнувшим к ним, и убеждали людей вычерчивать символы первого года нового цикла на дверях своих домов.
С ростом влияния росли и амбиции Магистра - он возжелал империи. Один из адептов, Ма Юаньи, был отправлен искать благосклонности дворцовых евнухов при помощи подарков. Обращаясь же к братьям, Чжан Цзюэ сказал так: «Самое трудное в осуществлении планов, подобных нашему, - заручиться поддержкой большинства простых людей. Но мы уже обладаем ей. Подобной возможности упускать нельзя».
И начались приготовления - заговорщики изготовили множество больших знамен и малых флагов из желтой материи и назначили дату восстания. После этого Чжан Цзюэ отправил письма евнуху Фен Сюю9. Но увы! Повезший их Тан Чжоу предал Магистра и раскрыл тайну правительству. Император призвал преданного ему Маршала Регента Хэ Цзиня и повелел решить проблему - Ма Юаньи был немедленно арестован и обезглавлен, Фен Сюй и многие прочие были заключены в тюрьмы.
Таким образом, братьям Чжан не осталось ничего, кроме вооруженного выступления. Они выбрали для себя величественные звания: Чжан Цзюэ, Повелитель Небес; Чжан Ба, Повелитель Земли и Чжан Лянь, Повелитель Человека. Под этими именами они обратились к народу: «Удача покидает династию Хань, но явился Мудрый и Добродетельный Человек. О, люди, узрите же волю Небес и ступите на стезю справедливости – ваш единственный путь к миру».
Недостатка в поддержке у них не было. Повсюду люди оборачивали головы желтыми лентами и присоединялись к восставшей армии Чжан Цзюэ, вскоре уже насчитывавшей около полумиллиона воинов и заставлявшей регулярные войска разбегаться, лишь заслышав о ее приближении.
Ввиду растущей угрозы со стороны мятежной армии Маршал Регент и Защитник Престола Хэ Цзинь объявил о всеобщей мобилизации против Желтых тюрбанов и призвал всех и каждого к вооруженной борьбе с мятежниками. В то же время три Командира Империи – Лу Чжи, Хуанфу Сун и Чжу Цзюнь – выступили против восставших, ведя под своими знаменами цвет императорской армии.
А Чжан Цзюэ повел свои войка в Ючжоу - на северо-восток империи10. Императорским защитником11 Ючжоу был Лю Янь - отпрыск царственной династии. Узнав о приближении повстанцев, он обратился за советом к Командующему Чжоу Цзину.
Чжоу Цзин ответил: «Их много, а наша армия малочисленна. Мы сможем устоять, лишь проведя дополнительный военный набор». Лю Янь согласился с Командующим и приказал вывесить объявления о призыве добровольцев для борьбы с мятежниками.
Одно из них попало в провинцию Чжо, где жил человек великого духа. Несмотря на то, что это был всего лишь один из не любивших занятий учащихся, он обладал редкой широтой взглядов и дружелюбием. Немногословный, всегда спокойный внешне юноша умел не выказывать своих чувств, однако мятежная душа его жаждала героических деяний и друзей искала среди людей выдающихся. Он был высокого роста, худой, как кляча, имел огромные красные губы, руки, свисавшие ниже колен, глаза, выпученные настолько, что, должно быть, могли заглянуть за уши, которые были так длинны, что их мочки касались плеч.
Это был потомок принца Шэна из Чжуншаня, сына четвертого в роду Хань императора – Цзина (правил в 157-141 гг. до н.э.) - и звали его Лю Бэй. Много лет назад один из его пращуров был губернатором этих земель, но потерял свою должность из-за небрежности, проявленной во время церемонии подношения даров, в результате чего благосостояние семьи постепенно начало приходить в упадок. Отец Лю Бэя, Лю Хун, сумел получить образование и стал прекрасным чиновником, но, к сожалению, Смерть рано вмешалась в его планы, оставив вдову с ребенком без кормильца. Благо, сын, чтил мать образом, достойным подражания.
Ко времени повествования семья обнищала настолько, что Лю Бэю приходилось зарабытывать на жизнь продажей циновок и соломенных сандалей. Дом семьи находился в деревне неподалеку от столицы; возле него росло огромное тутовое дерево, издали напоминавшее навес телеги – обратив внимание на богатство его листвы, один прорицатель предрек семье рождение исключительного человека.
В детстве, играя с другими деревенскими детьми под кроной этого дерева, Лю Бэй любил взобраться на него, восклицая: «Я Сын Небес, и это - моя колесница!» Его дядя Лю Юаньци распознал в племяннике неординарный потенциал и с облегчением понял, что дни семьи еще отнюдь не сочтены.
Когда Лю Бэю исполнилось пятнадцать лет, мать собрала его в дорогу: юноша должен был посмотреть мир и поучиться у него мудрости. Некоторое время он служил ученым Чжен Сюаню и Лу Чжи и крепко подружился с Гунсунь Цзанем.
Ко времени восстания Желтых тюрбанов Лю Бэй достиг двадцативосьмилетнего возраста. С тяжелым вздохом читал он объявление, созывавшее добровольцев на борьбу с мятежниками.
Вдруг позади него прогремел чей-то голос: «Господин, зачем вздыхать, если Вы и пальцем о палец не ударили для того, чтобы помочь своей стране?»
Быстро обернувшись, он увидел мужчину примерно равного с ним роста, обладавшего огромными, сверкавшими силой мчавшейся лошади, глазами, низким подбородком и тигриной щетиной на лице, через которую, когда он говорил, вырывался раскатистый бас. Лю Бэй мгновенно понял, что перед ним человек неординарный и просил его назвать себя.
«Меня зовут Чжан Фэй», - представился незнакомец, - «живу неподалеку; я и фермер, и виноторговец, и мясник в придачу. Мне доставляет удовольствие знакомство со стоящими людьми, потому и подошел, когда услышал, как Вы вздыхаете, читая объявление».
Лю Бэй ответил: «Я потомок Императорской семьи, Лю Бэй, и хотел бы уничтожить этих Желтых тюрбанов и восстановить покой на нашей земле, но увы! Я беспомощен».
«А я состоятелен», - сказал Чжан Фэй. – «Полагаю, мы могли бы собрать отряд и сделать то малое, что в наших силах».
Лю Бэй с радостью выслушал предложение нового знакомого, и они вдвоем отправились на деревенский постоялый двор, чтобы детально обсудить взволновавшую обоих тему за чашей благородного напитка.
Они провели там немало времени к тому моменту, как на дороге, ведущей к зданию, появился здоровенный детина, толкавший перед собой ручную телегу. Он остановился у входа и, решив отдохнуть здесь, занял стол и потребовал вина: «И побыстрее! Я тороплюсь в город; хочу записаться в армию».
Лю Бэй внимательно осмотрел новоприбывшего. Тот был более чем широк в плечах, живое лицо его было обрамлено густой бородой; такими же густыми были и брови, напоминавшие своей формой шелкопрядов. Он словно дышал каким-то величием, вызывая невольный трепет у окружающих. Лю Бэй подошел к его столу, сел перед незнакомцем и попросил его представиться.
«Меня зовут Гуань Юй. Я родился на восточном берегу реки, но последние лет пять был вынужден скрываться на её водах, потому что убил одного влиятельного и богатого негодяя. Он на самом деле был большим мерзавцем. Теперь я иду записаться в армию».
Тогда Лю Бэй рассказал Гуань Юю о своих намерениях, и все трое отправились на ферму Чжан Фэя, где можно было спокойно обговорить грандиозные планы.
Когда они были на месте, Чжан Фэй сказал так: «Персики, что растут в саду за домом, нынче в самом цвету. Завтра мы принесем там жертву и дадим священную клятву перед Небом и Землей - клятву братьев, объединенных общими чувствами и стремлениями. Так мы положим начало великому деянию». Лю Бэй и Гуань Юй с радостью согласились на предложение своего товарища.
На следующий день были заколоты жертвенные черный бык и белая лошадь и подготовлено вино. Окутанные дымом курящегося на алтаре фимиана, трое героев склонили головы и произнесли следующие слова: «Мы трое - Лю Бэй, Гуань Юй и Чжан Фэй - хотя и рождены в различных семьях, но клянемся друг другу в вечном братстве. Ни один из нас не оставит другого в беде и не предаст в опасности. Мы клянемся служить отчизне и защищать её детей. У нас разные дни прихода на свет, но в могилу мы сойдем все вместе. Пусть же всемогущие Небеса и мать-Земля читают в наших сердцах, и если мы свернем с пути добродетели, а души наши ожесточатся, пусть Небо и Человек нас покарают!» Братья поднялись с колен. Затем Чжан Фэй и Гуань Юй поклонились Лю Бэю как старшему. Чжан Фэй же был самым младшим из троих.
После окончания таинства герои закололи еще несколько быков и устроили праздник, на который пригласили жителей деревни. Триста человек присоединились к ним, и все ели до отвала и пили допьяну в Саду Персиков.
Через день была осмотрена амуниция. У братьев не было лошадей! Воистину неудача! Но вскоре радостная весть донеслась до них: в город прибыли торговцы лошадьми. «Это Небеса шлют нам помощь!» - Воскликнул Лю Бэй.
Братья отправились поприветствовать торговцев - ими оказались Чжан Шипин и Су Шуан из Чжуншаня. Они ежегодно закупали лошадей у северян, но сейчас возвращались домой, потому что торговле сильно угрожали Желтые Тюрбаны. Торговцы приняли приглашение посетить ферму Чжан Фэя, где радушные хозяева предложили гостям лучшее вино своих погребов. Затем Лю Бэй рассказал им о планах братьев по наведению порядка. Чжан Шипин и Су Шуан восторженно встретили его слова и подарили героям пятьдесят отменных скакунов, пятьсот унций золота и серебра и полторы тысячи фунтов оружейной стали. После того, как братья выразили искреннюю признательность, торговцы продолжили свое путешествие.
Теперь за дело взялись кузнецы. Для Лю Бэя они изготовили пару старинных мечей; для Гуань Юя - стодвенадцатифунтовый кривой клинок с длинной рукоятью, получивший название Сабля «Зеленый Дракон»; а для Чжан Фэя - десятифутовое копье, названное змеиной алебардой. Также каждому из братьев выковали шлемы и доспехи.
Когда же оружие было готово и кузнечные меха могли отдохнуть, отряд, насчитывавший пятьсот человек, отправился к командующему Чжоу Цзину, который рекомендовал новоприбывших императорскому защитнику Лю Яню. По окончании церемонии официального представления Лю Бэй объявил о своем происхождении и Лю Янь почтил его как потомка императорской династии.
Со дня начала восстания Желтых Тюрбанов и вторжения возглавляемой Чэн Юаньчжи пятидесятитысячной армии повстанцев прошло уже немало времени, поэтому Лю Янь настоял на том, чтобы Чжоу Цзин вместе с братьями и их пятьюстами воинами вышли на бой с врагом. Лю Бэй с радостью принял на себя обязанности командующего, и отряд выступил к холмам Дасин, у подножия которых расположился противник - войско повстанцев с распущенными волосами и желтыми тюрбанами на головах.
Когда обе армии становились в боевом порядке, Лю Бэй выехал вперед, Гуань Юй стал слева от него, а Чжан Фей - справа. Поигрывая своим хлыстом, Лю Бэй начал издеваться над врагами: «Эй, мятежники! А ну, слезайте с лошадей и сдавайтесь на нашу милость!» Охваченный гневом Чэн Юаньчжи, приказал одному из своих генералов - Ден Мао - начать сражение. Тот бросился на Чжан Фэя, но упал замертво, пронзенный змеиной алебардой. Тогда Чэн Юанчьжи огрел хлыстом коня и сам помчался на Чжан Фэя, готовый сразить его своим мечом, но в тот же момент Гуань Юй взмахнул своей огромной саблей и поскакал навстречу лидеру повстанцев. При виде огромного Гуань Юя лидер повстанцев остолбенел от ужаса, и прежде, чем он успел бы что-либо сделать, лезвие зеленого дракона разрубило Чэн Юаньчжи пополам.
(хей-хей-хей)
Ратного дела дотоле не знали
Двое героев, что в бой гордо мчали -
Ныне их храбрость в легендах воспета -
Три королевства век помнят об этом.
(хей-хей-хей)
Увидев гибель своих командиров, повстанцы побросали оружие и обратились в бегство. Солдаты ринулись преследовать их и пленили тысячи. Таким образом желтые тюрбаны в этой части страны были полностью разгромлены.
Лю Янь лично встречал триумфаторов и щедро одарил их. А на следующий день к нему прибыл гонец от императорского защитника Гун Цзина из Цинчжоу: повстанцы осаждали столицу провинции, и силы защитников были на исходе. Им срочно нужна помощь!
«Я отправлюсь к ним». - Сказал Лю Бэй, едва услышав слова посыльного, и немедленно выступил со своим отрядом; Чжоу Цзин с пятью тысячами воинов отправился вместе с ним.
Узнав о прибытии подкреплений, повстанцы атаковали их со всей яростью, на которую только были способны. Видя численное превосходство противника, братья решили отступить на несколько десятков миль и стать лагерем.
«И у них, и у нас большие армии, но нас, все же, меньше», - сказал Лю Бэй. «Мы должны победить их хитростью, а не силой». И тогда союзники подготовили западню: Гуань Юй и Чжан Фэй взяли по сильному отряду и отошли с ними за холмы – справа и слева - спрятанные они должны были атаковать по удару гонга и поддержать в бою основные силы.
Когда приготовления были окончены, отряд Лю Бэя выступил под громкие удары в барабаны. Повстанцы ответили незамедлительно. Увидев их, Лю Бэй дал сигнал к отступлению. Решив, что враг бежит, повстанцы бросились в погоню, но когда обе армии оказались между холмами, забил гонг, отряд Лю Бэя развернулся к неприятелю, и с холмов на него обрушились Чжан Фэй и Гуань Юй со своими солдатами.
Атакованные с трех сторон повстанцы потеряли множество людей и обратились в бегство - к стенам города Цинчжоу. Но императорский защитник Гун Цзин вышел во главе гарнизона им навстречу и бросился на охваченного паникой врага. Многие из восставших в тот день погибли; угрозы Цинчжоу больше не было.
(хей-хей-хей)
Пусть будут тиграми войска отважны -
Их разобьет стратег бесстрашный.
Над трупами врагов пируют пусть вороны -
Герою мудрому же суждена корона.
(хей-хей-хей)
После окончания празднования победы командующий Чжоу Цзин предложил вернуться в Ючжоу, на что Лю Бей возразил: «Нам стало известно, что императорский командующий Лу Чжи в Гуанцзуне с трудом сдерживает натиск орды возглавляемых Чжан Цзюэ повстанцев. Когда-то Лу Чжи был моим учителем, поэтому сейчас я хочу отправиться к нему на выручку».
Что же, Чжоу Цзин отправился своей дорогой, а Лю Бей с братьями – своей: в Гуанцзун. Когда они нашли лагерь Лу Чжи и доложили командующему о мотиве своего прибытия, тот принял пополнение с огромной радостью и пригласил братьев участвовать в обсуждении плана действий.
К этому времени между ста пятьюдесятью тысячами повстанцев Чжан Цзюэ и пятьюдесятью тысячами солдат Лу Чжи уже было несколько стычек. Ни одна из сторон, тем не менее, не смогла одержать победы, и Лу Чжи, обращаясь к Лю Бею, сказал: «Я могу окружить эту группу восставших, но два других брата Чжан – Чжан Ба и Чжан Лянь – укрепились в Инчуане и противостоят Хуанфу Суну и Чжу Цзюню. Я дам вам еще тысячу солдат, чтобы вы могли выяснить, как обстоят дела у них, а затем мы сможем подобрать момент для совместной атаки».
Лю Бей выступил в направлении Инчуаня и шел так быстро, как только мог. В то же время императорские войска в Инчуане атаковали врага и потеснили его до Чанше. Повстанцы разбили лагерь в поле. Увидев это, Хуанфу Сун сказал Чжу Цзюню: «Они остановились посреди густой травы – пустим же на них огонь».
Императорский командующий приказал каждому солдату заготовить связку сухой травы и устроил засаду. Ночью в поле поднялся ужасной силы ветер, а во втором часу во тьме вспыхнуло огромное яркое пламя. И тотчас же воины Хуанфу Суна и Чжу Цзюня атаковали лагерь восставших и подожгли его. Ослепленные и оглушенные бушующим, взмывающимся до самых небес огнем повстанцы были лишены возможности даже надеть доспехи или оседлать лошадь – они разбегались кто куда.
Резня продолжалась до самого утра. Чжан Лянь и Чжан Ба с группой летающих повстанцев смогли вырваться из пекла, но внезапно перед ними возник отряд воинов с малиновыми знаменами. Возглавлял его человек среднего роста с маленькими глазами и длинной бородой – это был Цао Цао из Бэйцзюйо, командующий кавалерией. Его отцом был Цао Сун, рожденный в семье Сяхоу, но воспитанный евнухом Цао Тэном, который и дал отцу Цао Цао свою фамилию.
В юности Цао Цао обожал охотиться и боготворил пение и танцы. Кроме того он был изобретателен и коварен, как лиса. Вскоре шаткость моральных устоев Цао Цао вызвала неудовольствие его дяди и он был вынужден рассказать о выходках племянника его отцу – Цао Цао получил выговор от родителя. Через некоторое время после это случая Цао Цао, видя идущего дядю упал на землю и начал биться в конвульсии. Дядя немедленно сообщил об этом его отцу, который, впрочем, застал сына в прекрасном здравии.
«Твой дядя сказал, что у тебя случился припадок. Тебе лучше?» - Спросил он.
«У меня сроду не было никаких припадков», - ответил Цао Цао. – «Дядя разлюбил меня и клевещет».
После этого случая отец Цао Сун перестал обращать внимание на слова брата, касающиеся его сына, и тот рос без контроля, не считаясь с моралью, принципами и правилами.
Чувствовавший дыхание времени Цяо Сюань сказал Цао Цао: «Вот-вот разгорится мятеж, и только воистину выдающийся человек сможет восстановить порядок. Этот человек – Вы». А Хэ Юн из Наньяна сказал о Цао Цао следующее: «Династия Хань находится на краю гибели. Он и только он сможет восстановить мир на этих землях».
Цао Цао отправлялся узнать свое будущее и в Жунань к мудрецу Сюй Шао. «Что я в этом мире?» - Спросил он. Провидец не ответил. Тогда Цао Цао повторил свой вопрос еще раз, и еще, и снова. Наконец, Сю Шао отозвался: «Ты мира деятель способный, а хаоса герой коварный». Эти слова пролились бальзамом в его уши.
Цао Цао закончил учебу в двадцать лет – с репутацией учтивого и честного человека. Карьеру он начал в должности командующего офицера в округе недалеко от столицы. На четырех воротах в город, который Цао Цао было поручено охранять, он повесил разнообразные дубины и приказал наказывать каждого нарушителя закона независимо от его должности и звания. Однажды ночью патрулю попался дядя евнуха Цзянь Шуо12, который разгуливал по улице, вооруженный мечом. Что же, он был арестован и в соответствии с распоряжением избит дубинами. После этого случая уже никто не осмеливался нарушать закон, а имя Цао Цао обрело известность. Вскоре он был назначен судьей в Дуньцю.
...
Раздел еще не переведен до конца и не вычитан (последнее обновление - 01.03.2010).
С другой же стороны я воспринимаю это стихотворение, как напоминание чеовеку о риске упустить свой шанс, о том, что, оставшись неподвижным утёсом и не сделав шага, даже через себя, проявив слабость всего на одну минуту, он может раскаиваться в этом всю оставшуюся жизнь. Так и остаться в пустыне. В одиночестве.
